Гекзаметр, сленг и нейросети на уроках словесности
Супостат, зеница, вёдро, выя — знакомы ли вам эти слова? А такие: сигма, тильт, альтушка, плюс вайб? Наши учителя-словесники стараются разбираться и в том, и в другом.
Считается, что школьники обогащают свой словарный запас, изучая русский язык и читая классическую литературу. И это, конечно, так. Но что, если взглянуть на общение педагога и учеников как на взаимообмен, а не односторонний процесс? Учителям тоже есть, чему поучиться у своих подопечных, — считает наш руководитель кафедры словесности Сергей Волков, ведь ребята «не просто готовятся к жизни, они живут сейчас свою жизнь».
«Я с интересом смотрю на то, что ты принёс мне, и взамен жду, что ты с интересом посмотришь на то, что я принёс тебе», — делится он своим принципом работы в интервью порталу о русском языке «Грамота». Мы с Сергеем Волковым согласны и думаем, что такой подход важен не только для уроков словесности: не бороться, а вступать в диалог, пытаться услышать другую сторону, чтобы вместе порассуждать о важном.
Несколько цитат из интервью:
«В нём [языке] множество тонкостей и нюансов, которые необходимо изучать, если мы хотим полноценно им пользоваться. Это как если бы вам дали в управление сверхзвуковой самолет, а вы бы использовали его как кукурузник, или он вообще бы стоял на земле».
«Наша задача в этом диалоге — передать им [ученикам] те ценности, ту культуру, которую нам передали в свое время. И одновременно услышать их и тоже чему-то научиться».
«Сегодня разные культуры существуют на равных: сказать, что если ты слушаешь оперу, то ты культурнее, чем если ты слушаешь какую-нибудь группу, невозможно. Культура „разручеилась“. Если мы будем высокую культуру противопоставлять тому, что нравится детям и подросткам, ничего, кроме конфликта, не выйдет».
«Чем больше языков внутри одного языка ты освоишь, тем шире твой собственный диапазон, тем с бо́льшим количеством людей на большее число тем ты можешь общаться».
«Вот у меня сейчас шестой класс, на уроке мы разбираем „Илиаду“ в переводе Гнедича. Вы представляете, какое это для них испытание? Они, конечно, говорят: „Зачем это огромное, длинное полотно читать…“ А вот затем, что это читали многие и многие люди. Тысячи лет читали. (…). За что такая честь (…)? И они начинают прислушиваться, присматриваться. Сталкиваемся с гекзаметром, начинаем его через себя пропускать, начинаем сочинять что-то сами: „А давайте сказку про репку перескажем гекзаметром“. И вот уже мальчик Стёпа вчера сказал, вздохнув: „Как жалко, что в „Илиаде“ всего 24 песни и что когда-то она закончится…“ „Но у нас же есть „Одиссея“ и „Энеида“!“ — ободрил я Стёпу».
«У меня недавно на уроке возник горячий спор: Зевс — это сигма или не сигма? Я пытаюсь понять из их реплик, уточнить для себя значение слова „сигма“, зафиксировать его толкование. Превращаю этот внезапно возникший момент в лексикологическую задачку. Как будто мы пишем статью словаря и обсуждаем её».
«Мне кажется, так выглядит встреча разных культур: где-то заинтриговать, где-то быть более настойчивым, где-то приглашать… Главное — позволять не понимать».
«Чтобы эффективно общаться с ИИ, нужно мастерски владеть языком. Ты должен формулировать свой запрос, ты должен оценивать, что нейросеть тебе выдала, а это невозможно, если у тебя нет собственного развитого языка».
«У тебя есть только то, что внутри. Всё, что я в жизни увидел, запомнил, почувствовал, все картинки, мысли, способности — всё внутри, и только это я могу использовать. Если я учил наизусть много стихов, то все это богатство со мной. Если я видел много городов, я могу гулять по ним в своей голове. А если всё у меня на внешних носителях, не присвоено — то этого как бы и нет».